Луна накинула на Днепр, луга, тропинки, песчаную косу прозрачное зеленовато-синее покрывало. В бледных лучах сами собой стали рождаться строки:
Смотри, как зеленью везде покрылись нивы,
И тихий Днепр в себе отображает ивы,
Что густо по крутым краям его растут…
– Жужжа, свой пчёлы мед несут, – забывшись, что хозяева спят, проговорил Михаил вслух.
И тут же ожила, ульем зажужжала хата. Дiти запихались на полатях. Кот, спросонья, не разобравшись, ночь ли, утро, спрыгнул с печи на пол и заурчал. Левко, тучный приживалец хозяйки, захрапел, будто в соседней кузне раздували меха. С угла ему подзвякнул посудный мысник. Ганка, скрипнув скамьёй, ласково ткнула казака в бок. Пробудившаяся муха, перекувырнувшись в воздухе, влетела в приструнки висящей на стене бандуры, и та сразу вспомнила нудно-высокий звук. И тут лежащий у самых дверей возница, подталкивая под себя солому, заворчал:
– Спал бы! Разжужжался… Бджілка смугаста. Не мёдом – рассолом опосля вчерашнего надо…
(Ч.3, гл.1. Бджiлка вчена. Октябрь 1734 г.)