Ломоносов вглядывался в окуляр. Несмотря на простенький, закопчённого стекла фильтр, солнце слепило слишком ярко.
– Пиши, пиши! – вскричал он. – Край солнца стал неявственен и несколько будто стушован, а прежде был весьма чист и везде ровен.
– Михаэль, дай посмотреть! – Лиза подошла и в нетерпении дёргала мужа за рукав.
– Уйди! Пиши! – до рези в глазах он вглядывался в наполовину уже зашедшую на Солнце Венеру. – Пиши: противоположный край диска Венеры заходит на Солнце… Между задним краем Венеры, который ещё не вступил на Солнце и краем самого Солнца вижу сияние. Тоненькое, как волос. Это вот пиши: сияние! И что длилось не больше одной секунды. От яркого света он зажмурился. Встал со стула:
– Смотри, неугомонная! Куда и спешила: пять часов Венера проходить будет. Насмотришься.
(Ч.6, гл.17. У нас теперь российское в чести! Май 1761 г.)