Деревянный плотницкий циркуль, вспоминая который, М.В. Ломоносов провёл те самые резы на берёзе, завершив «работу» Петра I и Димитрия Ростовского. К. 19 века. Инв. № 1307  

Глава 3. Светало. И когда на стиснутой берёзами дороге вышла небольшая поляна, остановились. Пётр, спрыгнув, тут же спнул шляпку с подберёзовика. Разошёлся и лишил головы ещё пару ножек. Развернулся – и на Сашку: 

– Одеваться подавай! Послушался вас, дураков, а чего ради? Что мы, этих стрельцов не побили б? – и потянул руку за шпагой. 

– Побьём, именно что побьём, – повторил про себя Меншиков и пошевелил днями свёрнутой скулой. – Не дам оружия! Не велено!

И так взведённый, Пётр кинулся к постельничему, саблю его выхватил и – на денщика. Да только тот шустр, за берёзой укрылся. Пётр – по дереву да ещё раз. Разрубив кору, сабля оставила на белом стволе рубец, на Сашке – кривое лицо…

Пётр замахнулся было на белоствольную вновь. Сашка выскочил, руку царя удержал. На ствол, где  в верхней части шрама, как верхняя перекладина на кресте, была линия чёрной отметины, кивнул: 

– Смотри, государь, ты уж крест на Софьюшке поставил. Аль меч изобразил? Ну, будя! Силы-то побереги. Что против дерева-то безответного биться!

Глава 16. Дорога проходила березняком и, несмотря на сухую осень, была порядочно разбита. Остановились вовсе. …Отец Димитрий вышел из кареты. Повозок на десять впереди ругались. Видимо, встали надолго. Он отошёл чуть в сторону. Берёзы вдоль тракта стояли плотно. Стволы их были чисты. Игумен Димитрий вдруг заметил, что на одном из них кто-то начал было вырезать крест, да, видно, сбили его, не доделал. Природа начертила среднюю перекладину, человек вырезал основную.

– Католический сей крест, латинский. Да и косоват, на меч больше похож, – покачал головой отец Димитрий.

Он достал маленький перочинный ножичек и, сначала наметив, истово прорезал кору в месте нижней наклонной перекладины. Подножия. И получился крест православный. Не мечом, не насилием, а верой. И словом.

Глава 14. Где-то уже перед самой Москвой дорогу зажали, стиснули наступающие со всех сторон берёзы. Миша привычно заоглядывался: «Местные берёзы стволами отличны от наших. Темнее, что ли?» Тут он заметил на одной из них то ли засеку, то ли ножом что вырезанное. По неглубокому снегу подошёл поближе: «Ну, да. Вот рубец, как от сабли, и кто будто малым ножичком что дорезал. Навроде креста. Или? Так это циркуль… Только без второй половинки. Одноножка. Мы такой с дедом мастерили. 

Миша вынул отцов нож и, примерившись, вырезал на коре вторую ножку: «Вот! Не меч. Не крест. А инструмент измерительный. Хоть и с остриём от меча, и с основанием, как у креста. Не рубиться с миром, не слепо верить в него, а познавать!»

Он рукой огладил берёзовый ствол. Оторвал тоненькую, трепещущую ленточку: «Может, кто и после меня что сотворит…»